Йыхвисцы познакомились с Михаилом Стальнухиным-писателем

Йыхвисцы познакомились с Михаилом Стальнухиным-писателем

Йыхвисцы познакомились с Михаилом Стальнухиным-писателем

В минувшую пятницу в йыхвиской библиотеке было шумно и вверх тянулось множество рук. Несколько классов младших школьников встречались с настоящим писателем. Писатель отвечал на детские вопросы, дарил задававшим их свои книги с автографами и читал свои маленькие рассказы, в которых дружелюбный щенок и его друг, не лишённый хитринки, самонадеянности и смелости котёнок вместе с другими деревенскими и лесными зверушками открывали для себя большой мир и смешно рассуждали о разных странностях нашего брата человека. У автора этих детских книг - известного политика, депутата Рийгикогу, нарвитянина Михаила Стальнухина вышло уже семь сборников из этого детского цикла.
В следующем году должен увидеть свет и роман Стальнухина. Об этом и о более ранних книгах Михаила, в том числе о вышедшем три года назад мини-курсе эстонского языка вместе с гидом по местам съёмок в Таллинне известных кинолент, речь шла уже на второй встрече этого дня - со взрослыми читателями. И хоть гость попросил не донимать его вопросами о политике, аудитория всё равно вывернула разговор на неё, а точнее, на прочно связанную со Стальнухиным тему языка преподавания в русских школах и качества изучения эстонского.
Об этих же двух вещах - литературе и языковой проблеме - «Инфопресс» побеседовал с Михаилом Стальнухиным после того, как слушатели разошлись.
 
Детская книга полезна и взрослому
- На вашей встрече с детьми не было одной детали, которая в наше время свидетельствует о популярности героя встречи: детишки не снимали вас на смартфоны.
- Да и Бог с ним. 
- Как вам в целом встреча с юной аудиторией?
- Очень обычно. Даже вопросы - в точности те же, которые всегда задают. По-другому это выглядит только в одном случае: если дети какую-то книгу вместе с воспитателем или учителем уже читали, если по ней проводился конкурс рисунков. Этими рисунками и в издательстве всё завалено, некоторые такие потрясающие, что хоть в книжку ставь! 
А так, я прекрасно всё понимаю. Цена на книги, когда они выставляются в магазине, зашкаливает…
- То есть книга сегодня - роскошь для ребёнка?
- Фактически да. Но это даже мало зависит от материального состояния семьи. Это ситуация здешнего книжного рынка, при том, что рядом находится рынок с такими ценами, что закупай сколько влезет. Приезжаешь в Питер и как ненормальный нахватываешь книг. Когда я смотрю в России на издание Геродота, которое стоит меньше 10 евро, понимая, что такая книга в эстонском магазине никак не будет дешевле 25-ти, - ну как тут удержишься? Или видишь произведение искусства в твёрдом переплёте на шикарной бумаге с иллюстрациями за 700 рублей - что после этого искать в магазине здесь?
Когда летом посещаешь европейские книжные магазины и смотришь цены там, то начинаешь верить, что идёт сознательная политика прекращения издания книг на бумаге и замены их электронными. Это политика в Европе, и Эстония под это подлаживается. Тут имеется определённый смысл, потому что в идеале человек сначала читает книгу в электронном виде и только если уж она ему настолько понравилась, что он хочет видеть её на полке, то покупает и бумажный вариант. Вот старое книгопечатание из-за этого и уходит. 
- Вы как депутат Рийгикогу и член комиссии по культуре считаете ли нужным и делаете ли что-то для политического влияния на эту ситуацию?
- Нет. Одно дело - то, что касается учебных пособий: недопустимо выпускать для людей, которые учатся, пособия и словари с таким количеством ошибок и опечаток. Просто недопустимо! И это надо взять под контроль. Но это никак не касается издательской политики в плане выбора материала. 
Единственный способ сделать книги дешевле - уменьшить налогообложение. Тот же налог с оборота. Но что-то мне подсказывает, что, как всегда в таких ситуациях, это ни к чему не приведёт. Просто увеличится норма прибыли того, кто этим занимается. 
- Читая ваши детские книги, чуть ли не с самого начала я задался одним вопросом. Вот, например, ваши щенок и котёнок ведут свой первый диалог на чердаке. Один знает, кто он такой. Другой не знает. «Мы здесь вдвоём, и это значит, что все, кто на чердаке, знают, кто я такой. Но все, кто на чердаке, понятия не имеют, кто ты», - говорит щенок. А котёнок грустит: «Получается, что если здесь кроме нас вообще никого нет, то я никогда не узнаю, кто я такой»… Написал это политик. Сразу начинает казаться: не-е, наверняка в этих книгах есть какое-то второе дно, посыл для читателей старше. Так и есть?
- Есть, и с каждой книгой его становится всё больше. Одна коллега моей жены, учитель, рассказала, что её муж, тоже педагог, читает мои книжки вдвоём с внучкой и оба над ними ржут. Но - смеются над совершенно разными вещами. 
Вот хотя бы рассказ «Любимые трусы хозяина», который я прочитал на встрече с детьми в Йыхви. Поросёнок сожрал хозяйские трусы и не знает, что делать, щенок ищет выход, а мышонок, оказывается, выход уже нашёл. Это - фабула. А внутри, например, есть фраза о том, что хозяин - уважаемый в обществе человек, и, значит, он может ходить по нашей деревне в чём угодно, даже в белых кружевных панталонах. Здесь взрослый должен задуматься - о ком это, собственно? Потому что у нас общество такое, что одним ничего нельзя, а другим можно всё. Только вот это «хождение в панталонах по деревне» означает реальное уважение или тут что-то другое?
Честно говоря, в лучших детских книгах, которые я в жизни читал, всегда есть смысл и для ребёнка, и для взрослого. Та же Линдгрен… Хотела она так писать или не хотела? Наглядная картинка - летающий толстяк с пропеллером, а другое - он иногда говорит такие вещи, что даже взрослый задумается. 
- Я бы добавил, что у Линдгрен её основные вещи объединены одной темой. Малыш, к которому прилетает Карлсон, одинок в семье, Пеппи всё ищет своего отца, я уж не говорю про братьев Львиное Сердце, это вообще - мёртвые дети… То есть сказки придуманы о несчастных детях, и это действительно уже не детская проблема.
- Не всегда так. «Эмиль из Лённеберги» - это же её детство, она описывает себя и своего брата. Там они очень счастливые, у них всё просто замечательно. Но тут встаёт вопрос качества перевода, с чем и я столкнулся, когда мои книги переводились. У меня недавно возникло странное желание перечитать «Эмиля». Я прочитал, будучи у сына в Таллинне. И был страшно разочарован. Приехал домой, нашёл свой экземпляр. Оказалось, два разных перевода. От одного я просто балдею. От другого…
- У меня в детстве было такое с «Томом Сойером». Первый раз я его прочитал в переводе Чуковского, и он мне на всю жизнь понравился гораздо больше перевода Дарузес. 
- Кто-то из титанов американской литературы на рубеже 60-70-х приехал в СССР и с удивлением узнал, что на ту пору у нас самый популярный американский писатель даже не Хемингуэй, а Курт Воннегут. Гостю как-то на пальцах попытались объяснить, кто у нас занимается переводами и как они это делают. Прозвучала знаменитая фраза: «Если бы Воннегут на английском писал так, как его переводят на русский, он бы и в Америке был в десять раз популярнее. Так что от переводчика, конечно, очень многое зависит. 
Тот же Винни-Пух. Насколько мне известно, это культовая книга только в России. Благодаря переводу. Я слышал такое мнение, что переведено лучше, чем написано в оригинале.
- Не хотите попробовать себя в подростковой литературе?
- Издательство говорит мне то же самое. Мы договаривались на девять книг про щенка и котёнка. Сейчас вышло семь, восьмая уже лежит в издательстве. Вся работа по её выпуску дотянется, скорее всего, до следующей осени. Так что, видимо, в 2021 году я с этим циклом закончу. Есть масса сюжетов, которые в эти истории о щенке и котёнке никак не ложатся, и попробую написать для подростков. 
Когда я готовился писать для детей, я пошёл в магазин и купил десять детских книжек эстонских авторов. Не классику типа «Муфты, Полботинка…» и тому подобных. Взял то, что пишут сейчас. Про половину из них можно сказать словами Гришковца: живым детям такое читать нельзя. Так что стоит попробовать написать самому. Но здесь сильно сказывается то, что среди эстонцев у меня совершенно определённая репутация, её создали масс-медиа. Один новый коллега в парламенте, пообщавшись со мной, признался, что у него совершенно поменялось в лучшую сторону представление обо мне. А каким оно было? Почему ты доверяешь представлению, которое возникает в результате работы бессовестных журналюг? 
- Нет страха перед тем, как браться за подростковую тему? Это всё-таки более серьёзная аудитория, чем младшие школьники.
- Если почитать то, от чего они по-настоящему кайф получают, то не такая уж и серьёзная. Всем хочется сказок, всем хочется приключений. «Гарри Поттер» тому лучшее доказательство. Довольно сложно уже найти что-то новое в этом направлении, но оно находится. 
- Бессмысленно спрашивать, о чём будет новая книга. Но, скажем так, из существующих детских и подростковых авторов вы старались бы быть «в одном ряду» с кем?
- Взрослый человек, но не стесняюсь признаться, что Григорий Остер - один из моих любимых писателей. И суть не в сюжете, суть в языке. По-моему, если это детская литература, то её главная задача быть забавной, смешной и лучшей. Как совместить смешное с мудрым? С писателями такое бывает: то, что он пишет, мудрее, чем он сам… Я не знаю, но попробую.
- А материала для подростковой книги, то есть знания жизни подростков, у вас достаточно?
- Я очень хорошо помню своё детство, свои чувства, свои ощущения. Не думаю, что в среднем подростки так уж сильно изменись. А вот изменившую их инфотехнологию я отрицаю и просто видеть не хочу. Моё отношение к гаджетам видно уже в книгах для младших школьников. Такие вещи я собираюсь просто игнорировать. Не нравится - не читай.
 
Язык тревоги нашей
- В тысячу первый раз приходится затронуть тему образования на русском языке. После вроде бы устаканившейся ситуации с использованием в русских школах схемы «60 на 40» последнее время усиливается разговор о том, что в образовании надо переходить на эстонский язык полностью. Аргументы: «Качество преподавания и знания языка остаётся очень слабым, а язык нужен для успешной карьеры человека в Эстонии». Понимаю, что это информационный «шум». Но какого-то убедительного публичного контрнарратива в ответ, на мой взгляд, нет. 
- Это в том числе недоработка тех, кто должны вникать в эту ситуацию и освещать её в медиа. Есть, конечно, и контрнарратив: качественное преподавание эстонского, начиная с детского сада, не касаясь других предметов. Не лезьте с эстонским языком в физику, математику, историю, географию! Было же время, когда дети, оканчивая гимназию, владели несколькими иностранными языками при том, что им не преподавались на этих языках базовые предметы. Просто была дисциплина, была методика, и все работали, выдавая определённый стандарт. Мой дед до смерти говорил на французском, а он окончил гимназию до революции. 
Я сталкиваюсь с тем, что нет специалистов. В Рийгикогу по моей инициативе была создана в этом году комиссия по проблемам преподавания эстонского с участием представителей всех фракций. У нас были очень мрачные заседания этой комиссии, когда на неё приходили люди, которые отвечают за эту сферу. После нескольких вопросов становилось ясно, что эти гости ни в чём не заинтересованы, что перед нами - безразличие. Поэтому глоток свежего воздуха - это последние наши встречи с Тартуским и Таллиннским университетами и с открытой двуязычной таллиннской школой с улицы Сыле. Есть варианты! Но для этого надо работать системно. 
Меня недавно спросили: что погубит Эстонию? Я ответил: бюрократия. Вот эти рыбьи глаза, которым всё пофиг, которые знают, что, чем меньше чиновник будет что-то делать, тем за меньшее ему придётся отвечать, и надо идти по самому лёгкому пути. А самый лёгкий путь - это когда тебе сказали, что надо всё усреднить или «так хочет Европа». 
- Именно в боязни брать ответственность и стремлении следовать указаниям Европы причина продвижения языковой эстонизации образования?
- Во-первых, продвигают эстонизацию сейчас только реформисты. От этого уже отказались социал-демократы, от этого отказалась «Исамаа», даже «EKRE», на мой взгляд, понимает, что в этом нет смысла. У реформистов же это - одна из малых возможностей показать, что они по-прежнему патриоты. Это как на Украине. Не можем ничего сделать, зато мы патриоты. А «патриотизм» в том, чтобы заставить русских детей учиться на эстонском языке. Тебе это вдалбливают и вдалбливают, а потом выясняется, что из новой кохтла-ярвеской гимназии ученики за неполный год десятками уходят.
- В каких формах может реализоваться тот альтернативный полному переходу на эстонский язык курс, который вы пытаетесь отстаивать?
- Я подозреваю, что ниже этих «60 на 40» уже опуститься не удастся. Но при этом, может быть, удастся отбить, по крайней мере, все нападки на точные предметы, от знаний по которым будет зависеть судьба ребёнка. Не от языка - «посмотрите, какой у нас замечательный дворник, он чисто на двух языках говорит»… Надеюсь воссоздать систему подготовки учителей и методических пособий и тем самым гарантировать, чтобы никто уже не трогал языковую сторону дела, а занимались главными вопросами образования. 
Но здесь надо учитывать один момент. Я думаю, реформисты понимают, что мы перед кризисом: у нас даже для эстонских школ по некоторым предметам не хватает учителей. А тут ещё и у русских школ кадровые проблемы, и для них предметников никто не готовит. Варианты решения, конечно, есть - это направлять государственных стипендиатов в педагогические вузы России. Обо всём можно договориться. Только для реформистов это, наверное, хуже атомной войны - хоть о чём-то договариваться с Россией. Они видят мир совершенно по-другому, и их избиратель - это в определённой мере люди, которые очень хорошо умеют считать деньги и понимают, что, если какие-то средства тратятся на русскую школу, значит, что кто-то чего-то недополучит в эстонской школе. А с какой, собственно, стати?
- Дело не только в языке как таковом. Неслучайны все эти разговоры о «разных информационных пространствах» и т.п. Тут вопрос формирования, в том числе с помощью языка, единой лояльной среды, преданной одним ценностям основополагающей политики. Попытки внедрить эстонский язык во всех учебных заведениях могут решить эту задачу?
- Слава Богу, нет. У нас даже та часть общества, которая говорит и думает по-эстонски и слушает только эстонские медиа, и так разделена вдрызг. Например, одни аплодируют ЛГБТ, а другие против и готовы идти морды бить. Ничего не изменится. Люди разные. Язык создаёт культурную основу, а не политическую. 
- На ваш взгляд, когда сетуют, что в советское время существовали самостоятельные эстонские школы и на них никто не покушался, никто не мешал получать образование на родном языке, а теперь вот русских заставляют учиться на эстонском, - это аргумент или нет?
- Аргумент, конечно. У меня была одна смешная история. Я тогда занимался судилищем с «Ээсти Энергиа» по поводу тарифа на тепло в Нарве, и американцы помогли мне попасть в Штаты, чтобы познакомиться с тарифообразованием там. В этой поездке было и немножко народной дипломатии. В Америке меня привели в семью двух профессоров. Я спрашиваю их: что вы знаете про Эстонию? И женщина - профессор местного университета - начинает рассказывать мне: эстонцы были в советское время порабощены, не было газет на эстонском языке, разговаривать на нём запрещалось категорически, тех, кто нарушал эти правила, ссылали в Сибирь… Я говорю: вы где это вычитали?! А мы, отвечает, прошлым летом ездили в круиз по Европе и на полдня заходили в Таллинн, это нам экскурсовод рассказал. И вот эту фигню два человека с высшим образованием мало того что мне, так ещё и студентам, наверное, пересказывают! 
Я вижу в этом самое низкое в натуре человека - желание отомстить. Причём отомстить и за все свои неурядицы, и за то, что действительно было хорошо. У тебя было и среднее, и высшее образование на твоём родном языке, был расцвет литературы, кино - ни один фильм эстонский пока не смог повторить рекорда «Последней реликвии», который был фильмом номер два в советском прокате в 1971 году. Можно как угодно к этому относиться, но нельзя же видеть всё только в чёрном цвете. 
- То есть если такой аргумент можно использовать, то здесь больше проблема этическая: не делайте так, как не хотите, чтобы поступали с вами, и делайте то же хорошее, что делали вам?
- Да, во многом. Но, к сожалению, уже выросло не одно поколение, которое верит тому, что им подобные «экскурсоводы» рассказывают. Президент Ильвес, помните, говорил, что в советское время в Таллинне не было ни одного ресторана. Хотя я помню, когда в армию пошёл, у нас соревнование с москвичами было: кто больше назовёт ресторанов, в которых побывал. И там у нас боевая ничья получилась.
- Всё же ваш прогноз - чем кончатся попытки изменить ситуацию с языком преподавания в русской школе?
- Я слабый предсказатель. Просто сделаю всё от меня зависящее, чтобы эстонский остался на уроках эстонского языка. Максимально обеспечить вот это направление учителями и учебными материалами и обеспечить контроль над процессом. Если бы я был Ходжа Насреддин, я бы сказал, что за 1389 часов, которые выделены на изучение эстонского языка в течение двенадцати лет, я бы и осла выучил разговаривать. 
Честно говоря, я себя в дальнейшем в политике не вижу и даже рыпаться, чтобы попасть туда, не буду, если в этом созыве моя комиссия не сможет заложить краеугольные камни. То есть чтобы министерство с университетами договорилось о производстве учителей, была установлена программа, подготовлены методики, чтобы был создан какой-то центр, экспертная группа, в которую будут входить не чиновники, а филологи и педагоги. Вот этим я сейчас в основном и занимаюсь и хочу успеть это сделать за оставшиеся 3,5 года.
- Что вам может помешать на этом пути?
- Вот нас в комиссии пять человек. Из них трое уже понимают, что когда я двадцать лет говорил, что ситуация с изучением языка в ж… потому, что её туда искусственно загнали, то я говорил правду. Но реформист на наши заседания не ходит. То есть как они не знали ничего, так знать и не будут. Они будут по-прежнему свои ослиные глупости навязывать всем остальным. 
- Ваша комиссия - пять человек, а вы пытаетесь изменить, по местным меркам, огромную систему. Вы не донкихоты?
- Это очень авторитетные люди. Один председатель фракции, от социал-демократов - Хельмен Кютт (бывший министр социальных дел. - прим. авт.).
- Ваш прогноз для нынешней парламентской коалиции?
- Никаких прогнозов здесь нет и быть не может. Я рядовой член партии, я привык к тому, что всё происходит так, что ещё вечером ты ложишься спать и ничего не знаешь, а на следующий день слышишь о том, что или создаётся новая коалиция и это правительство распалось, или что вчера мы были в оппозиции, а теперь мы уже в правительстве. 

Интервью взял Алексей СТАРКОВ
Фото автора
Инфопресс №51 (2019 г.)

Возврат к списку



© 2002 Битрикс, 2007 1С-Битрикс